"НАРКОМАНЫ НЕ ТАРАКАНЫ, ЧТОБ С НИМИ БОРОТЬСЯ"
Мне про нее много понарассказывали... Понятно. Минусинск - это ж не город даже. Большая деревня: девять вечера - уже поздняя ночь, и все про всех в курсе. Говорили, что она начала колоться еще в школе - из-за парня. Потом попала в тюрьму, отсидела. С тех пор исправилась. Пишет стихи. Еще говорили, что она - Елена Коростелева - написала повесть о ВИЧ-инфицированных наркоманах: вот, мол, какая гадость - эта ваша наркота, до СПИДа доводит. Даже не знаю, кого я ожидала увидеть после таких рассказов. Представлялось, что одета она, как монашенка, - вся в шерстяном и черном, от горла до пят. Немногословна. Строга. Скучна и назидательна. Тоскливее грешников, заделавшихся праведниками, только постные котлеты из капусты!
ГЕРОИНЯ НА ГЕРОИНЕ
Лена вошла - живая и яркая. Взгромоздилась на стул прямо с ногами. Джинсы, свитер, на шее какие-то фенечки, тонкие пальцы, в пальцах - сигарета. Двадцати восьми никак не дашь. Если, конечно, в глаза не всматриваться: глаза слишком многое видели... Позже, когда я ее фотографировала, она хотела спрятать глаза за солнцезащитными очками. Ну и что, что на дворе сырая промозглая хмарь? Летние темные очки всегда в ее рюкзаке! Так она привыкла.
Из повести Елены Коростелевой "По дороге на тот свет": "ЕЕ ГЛАЗА, ПРЯЧАСЬ ОТ ОКРУЖАЮЩИХ, МИРНО ДРЕМАЛИ ПОД КРУГЛЫМИ СТЕКЛАМИ ТЕМНЫХ ОЧКОВ. ОНА НОСИЛА ИХ ДНЕМ И НОЧЬЮ. КАК И ЛЮБАЯ ДРУГАЯ НАРКОМАНКА, ОНА ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ НАМНОГО УВЕРЕННЕЕ ПОД ПРИКРЫТИЕМ ЭТИХ ЧЕРНЫХ СТЕКЛЫШЕК, ПРЯЧА ОТ ВСЕХ СВОЙ ПОСТОЯННО РАСКУМАРЕННЫЙ ВЗГЛЯД".
- Ты только попроще напиши, ладно, - просила меня Лена. - А то я уже встречалась с журналистами, так они на меня смотрели как на героя нашего времени. Неловко прям. Я же не сделала ничего такого.
- Разве соскочить с иглы не поступок?
- Это было бы поступком, если бы я прилагала какие-то усилия, силу воли: мне так хочется, аж ломает, а я все равно терплю, не колюсь! Но у меня по-другому вышло.
"ОБЫЧНАЯ ФИГНЯ"
Из повести "По дороге на тот свет": "ОТ КИСТЕЙ ВВЕРХ ПО РУКАМ - ПО ЛИНИЯМ ВЕН - ПРОЛЕГАЛИ ЦЕЛЫЕ ТРОПИНКИ ИЗ ПРОКОЛОВ. ДАЖЕ НЕ ТРОПИНКИ - ДОРОГИ... ЗАМАЗАТЬ ИХ БЫЛ НЕ В СИЛАХ НИКАКОЙ ТОНАЛЬНЫЙ КРЕМ. КОГДА САРА МЕРЗЛА, "ДОРОГИ" СИНЕЛИ И ОТВРАТИТЕЛЬНЫМИ СИНИМИ ЛИНИЯМИ ОПУТЫВАЛИ ЕЕ КРАСИВЫЕ РУКИ".
- Обычная фигня, - говорит Лена о своем романе с героином.
Началось это не в школе, как мне рассказывали, а попозже - в 19 лет. И не из-за парня. Ну, или не только из-за него. Однозначность и категоричность - это в принципе не про Лену Коростелеву. Хотя личная история, не увенчавшаяся хэппи-эндом, у нее тогда и вправду случилась - с кем их не случается в этом возрасте? Но случилось и многое другое.
Люди опали, словно листья с дерева: родные, друзья. Родители развелись, а она не хотела терять ни маму, ни папу и, наверное, поэтому не встала ни на чью сторону. Ушла жить к подруге, но скоро поняла, что и там лишняя. В конце концов, переехала к деду - в часть города, где не знала никого, только одного-единственного паренька, к тому времени наркомана со стажем.
В начале 90-х Минусинск словно волна какая-то захлестнула: кололись, казалось, все подряд, траву и вовсе за наркотик не считали, пыхнуть - как сигареты покурить. Для маленького городка это типично. Если что-то происходит, то сразу со всеми. Если кто-то вкушает от запретного плода, то это делают все его знакомые, а тут все - знакомые. Да и чем еще заниматься? Спору нет, Минусинск славен музеем, театром, но, кроме музея и театра, молодежи и сходить-то некуда! Так что молодежь шла на Болото. Так в Минусинске называют окраину, где живут цыгане. На Болоте наркота продавалась на каждом углу, и к "точкам" стояли очереди, как в магазине.
Ленины приятели тоже как-то враз подсели на иглу. То и дело доходили слухи: этот стал нариком, тот. Потом один умер от передоза. Сама Лена долго держалась. Не то, что противилась желанию, нет, она и не хотела поначалу, и знакомых, кстати, как умела, отговаривала. Но одно накладывалось на другое: разочарования в тех, кем дорожила, одиночество, неприкаянность, скука, стадное чувство, когда, как в седьмом классе: все покуривают - и ты покуриваешь, сама не понимая, зачем. К тому же она ничем не занималась: ушла из училища культуры и дни напролет слонялась по улицам. Безделье тоже подтачивало... Чересчур много на нее навалилось, и Лена не справилась.
Из повести "По дороге на тот свет": "ОНА ДАВНО ПОНЯЛА, ЧТО НАРКОМАНАМИ СТАНОВЯТСЯ ИЛИ ОТ СЛИШКОМ ПЛОХОЙ ЖИЗНИ, ИЛИ ОТ СЛИШКОМ ХОРОШЕЙ: ЕЕ ПРИВЕЛИ К НАРКОТИКАМ НЕСЧАСТЬЯ, А ЕМУ, НАВЕРНОЕ, СТАЛО СКУЧНО ОТ ПРЕСЫЩЕННОСТИ".
- Я никого и ничто не виню! - опровергает Лена ею же написанное. - Ни жизнь, ни семью, ни того приятеля-наркошу, что жил через дорогу от нас с дедом... Есть миф, мол, наркоманы - это такие искусители: совращают, сманивают и силком сажают на иглу. Чушь! Наркоманы - они же нищие! Если удалось кое-как наскрести на дозу, они не делятся, а как раз напротив - скидывают с хвоста. Дилеры, заинтересованные в покупателях, могут кого-то подсадить. Простые нарки - нет. И меня тот парень не подсаживал. Я сама. Я согласна, что причины происходящего с человеком в нем самом.
НА ИГЛЕ
- Лен, я одного не понимаю. Колоться! Шприцем в вену! Больно же! Неужели это не останавливает?
- Больно. Но для нарка ощущения после укола того стоят.
Из повести "По дороге на тот свет": "САРА СТИСНУЛА ЗУБЫ - ВЕНУ ЖГЛО ОГНЕМ, НО ОНА ДАЖЕ НЕ ШЕЛОХНУЛАСЬ. ОНА УЖЕ ПРИВЫКЛА КАЖДЫЙ ДЕНЬ ОЩУЩАТЬ ЭТУ БОЛЬ. ВСКОРЕ ВСЕ БЫЛО КОНЧЕНО. БОЛЬ ПРОШЛА. РУКА ПОКРЫЛАСЬ КРАСНО-БЕЛЫМИ ВЫПУКЛЫМИ ПЯТНАМИ, КОТОРЫЕ НАРКОМАНЫ НАЗЫВАЮТ "ГРИБАМИ". ПО ВСЕМУ ТЕЛУ ПРОБЕЖАЛА ЗНАКОМАЯ, НИ С ЧЕМ НЕ СРАВНИМАЯ ВОЛНА".
- Да и кайф - не главное, - продолжает Лена. - Вначале только. И тусня всякая - вначале. Новичок думает: "Вау! Какая клевая компания! Люди такие интересные, отчаянные". А матерые нарки - им не до чего: не до компании, не до экстаза. Они просто живут на героине, как на лекарстве, и иначе уже чисто физически не могут. Не укололся - все, конец: не ешь, не спишь, даже элементарное что-то... ходить, к примеру... и то не в состоянии. Про ломку слышала? Ну, так это ж не для красного словца!
Из повести "По дороге на тот свет": "ЕЕ ВСЕ СИЛЬНЕЕ НАЧИНАЛО КУМАРИТЬ: БРОСАЛО ТО В ЖАР, ТО В ХОЛОД, ГЛАЗА СЛЕЗИЛИСЬ, В ГОРЛЕ СТОЯЛ КОМОК, ТО И ДЕЛО ПОДСТУПАЛА ТОШНОТА. ВСКОРЕ ОНА НАЧАЛА ЧИХАТЬ ЧЕРЕЗ КАЖДЫЕ ТРИ МИНУТЫ, ДА ТАК, ЧТО КАЗАЛОСЬ, ВСЕ ВНУТРЕННОСТИ ВЫЛЕТЯТ НАРУЖУ. ИЗ НОСА ТЕКЛО. ПО ТЕЛУ СТРУИЛСЯ ХОЛОДНЫЙ ЛИПКИЙ ПОТ. ВСЕ КОСТИ И СУСТАВЫ ЗАНЫЛИ. НОГИ КАЗАЛИСЬ ЧУЖИМИ, И КАЖДЫЙ ШАГ УЖЕ ДАВАЛСЯ ЕЙ С ТРУДОМ, БУДТО ОНА ПЕРЕДВИГАЛАСЬ НА ХОДУЛЯХ. В ЖИВОТЕ СЛОВНО НАЧАЛАСЬ ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. А В ГОЛОВЕ РЕЗВИЛАСЬ СТАЯ ДИКИХ ОБЕЗЬЯН".
Лена, как, наверное, и все наркозависимые, долго не осознавала, что увязла. Беря в руки шприц, думала: "Еще разик - и точка, легко!" Сегодня она признается, что НЕ ПОМНИТ ПЯТИ ЛЕТ ЖИЗНИ! Пролетели, как один день, в каком-то нескончаемом угаре. Раскумарка минимум дважды в сутки, ежедневно. Мамины слезы, крики, истерики. Притоны, где ханка варится с утра до ночи и с ночи до утра. Снова - истерики, угрозы. Хуже всего - ледяное молчание. Но и молчание не помогало. Бывало, родственники не пускали ее на порог, она ночевала чуть ли не в подворотне. Бывало, напротив, запирали в квартире, она выпрыгивала в окно, со второго этажа. Со всеми "нормальными" знакомыми порвала - надоели их неуклюжие попытки читать мораль и вопли: "Ты ж совсем докатилась!" Хотя она и впрямь докатилась. Было совершенно все равно: где и с кем жить, во что одеваться, что есть... Лена весила 48 кг! "Скелетон", как сама выражается. Лицо все в синюшнюю тень ушло, а она с вызовом рифмовала: "Где вы увидели синяки?! / Это - небо у меня под глазами!"
Из повести "По дороге на тот свет": "ОНА ПОПЫТАЛАСЬ ВСПОМНИТЬ, КОГДА В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ХОДИЛА В ПАРИКМАХЕРСКУЮ, И ЕЙ ЭТО НЕ УДАЛОСЬ. ТАКЖЕ ЕЙ НЕ УДАЛОСЬ ВСПОМНИТЬ, КОГДА В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ОНА ДЕЛАЛА В КВАРТИРЕ ГЕНЕРАЛЬНУЮ УБОРКУ. В ЕЕ ГОЛОВЕ КРЕПКО СИДЕЛ ЛИШЬ ЗАРЯЖЕННЫЙ ШПРИЦ И ДУМКИ О ТОМ, ГДЕ ВЗЯТЬ ДЕНЕГ НА РАСКУМАРКУ. ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ СТАЛО ПОБОЧНЫМ".
СИДЕЛА - ПЕЛА
Все наркоманы к этому приходят. ВСЕ! Когда не остается своих денег. Когда проданы все мало-мальски ценные личные вещи. Когда вынесены ценности из дома. Когда родные и знакомые уже не верят и не дают в долг. И даже крестик с шеи снят и заложен за гроши. Все начинают воровать. Лена крала из магазинов, но, случалось, залазила в квартиры, ножичком-складничком вскрывала машины.
Из повести "По дороге на тот свет": "ИНОГДА ВЕРОНИКУ ЗАБИРАЛИ СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ ПРЯМО НА УЛИЦЕ, ЕСЛИ ВИДЕЛИ ЕЕ С ПАКЕТОМ В РУКАХ. ЗАБИРАЛИ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ЗНАЛИ КАК НАРКОМАНКУ, У КОТОРОЙ МОГУТ БЫТЬ ПРИ СЕБЕ НАРКОТИКИ ИЛИ ВОРОВАННЫЕ ВЕЩИ. НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНЯЯ, ЕЕ САДИЛИ В МАШИНУ И УВОЗИЛИ В ОТДЕЛ. СОДЕРЖИМОЕ ЕЕ ПАКЕТА ПРОВЕРЯЛИ НА ПРЕДМЕТ КРАЖИ И ПОДОЛГУ МУЧИЛИ ВЕРОНИКУ ВОПРОСАМИ: ЧТО ЗА ВЕЩИ? ГДЕ ТЫ ИХ УКРАЛА? НИКТО НЕ ХОТЕЛ ВЕРИТЬ, ЧТО ЭТО ЕЕ СОБСТВЕННЫЕ ВЕЩИ".
...Не так давно в издательстве "Литературная Россия" вышла книга "Поэзия третьего тысячелетия". Ленины стихи там тоже есть. Но на месте, где должна бы быть ее биография, - лишь пара строчек. Жизнеописание не поспело в издательство в срок - подвели почтовики, и составители наскоро тиснули то единственное, что знали: "Елена Коростелева два года отсидела в колонии в Нижнем Ингаше".
Тем, кто попадал на зону со сроком в десять лет, ее "двушка" казалась пустяком. Но Лене и этого хватило. Нет, не в том смысле хватило, что она до сих пор вспоминает "заколючинск" с содроганием. Воспоминания как раз не самые плохие. Конечно, на зоне режим и конвоиры. Там ограниченное пространство. Там невозможно уединиться. От жестких нар ноет спина, а кормят просто отвратительно: склизкая, слипшаяся в комья сечка и пюре, похожее на кисель. Но в остальном - не так уж страшно. Те же люди. Те же отношения. В чем-то даже проще, чем на воле: человек не прячется за статус или профессию, за окружение, за прочие ширмы (за одежду и то - нет) - он оголен, и про него сразу ясно, кто он.
- А чем ты занималась? Лес валила?
- Нет! Я ловко устроилась! Я пела. В колониях же есть такая тема: самодеятельность, концерты, конкурсы. Начальники это дело поощряют: "Давай-давай, репетируй!" Вот и репетировала.
Из повести "По дороге на тот свет":
"- ЧТО Я ДОЛЖНА ПЕТЬ?
- ЧТО-НИБУДЬ БЛАТНОЕ, ПРО ЗОНУ ИЛИ ЛИРИЧЕСКОЕ.
- МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ.
- А ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ?
- СЛАДКИХ АПЕЛЬСИНОВ.
- ЧЕГО?
- ДА ТАК. РОК, ГОВОРЮ, ЛЮБЛЮ.
- РОК? ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ ПЕЛИ РОК. ТЕБЯ НЕ ПОЙМУТ.
- НИЧЕГО, МЕНЯ РЕДКО КТО ПОНИМАЕТ. Я ПРИВЫКЛА".
Двух лет на зоне Лене хватило для отказа от наркотиков.
НИКОГДА НЕ ГОВОРИ "НИКОГДА"
- Если бы не зона, ты бы не бросила?
- Не знаю... Правда, не знаю.
- Бросала тяжело?
- Еще бы! Вены гудели! Но, не знаю, как в других местах, а там, где сидела я, никому не удавалось пронести наркотик, даже ганж. Так что хочешь не хочешь - завязываешь.
- После отсидки не хотелось развязать?
- Хотелось. Но тормозило одно, другое. Изоляция формально закончилась, но по факту... Я ж после зоны с полгода в деревне жила. Мама вышла замуж, и они с отчимом переехали в глухомань. Я - с ними, в отрыве от знакомых, от уклада прежнего... Мама за меня, ясное дело, переживала, это тоже сдерживало. Да и в целом я стала зависимее от чужого мнения, повзрослела, видимо, - и уже не наплевать, что скажут, как посмотрят, - не лучшая причина, но все-таки. А в Минусинск приехала - тут все не как раньше: и наркоту запросто не достать, и нариков меньше в разы. Ощущение, что наркоманская полоса в жизни города, если не закончилась, то стала менее отчетлива.
- Ты уверена, что уже никогда не станешь колоться?
- Я ни в чем не уверена! Жизнь так поворачивается, что ты и предположить чего-то не могла, а оно случается. Как тут зарекаться? Но мне не хочется возвращаться к наркоте. Не то что меня тянет, а я пересиливаю тягу, - именно не хочется. Сегодня. Как завтра сложится, не знаю.
ДИХЛОФОС НЕ МЕТОД!
В Лене нет ни грамма того, чего я опасалась. Никакого из огня да в полымя. Известное ведь дело: нетерпимее всех к пороку тот, кто сам ему подвергся. И сколько уже их показывали по телевизору - завязавших наркоманов, занудных святош, не пьющих ничего крепче отвара из ромашки и поучающих на своем примере остальных. Ханжеством веяло за версту. Лена не такая!
- Ты нарков знакомых не наставляешь: "Героин - зло! Бросайте!"?
- Да ну! Во-первых, человек сам должен принять решение отказаться от наркотиков, если он не созрел, что толку увещевать? А во-вторых... Они ж со мной знаться перестанут, если я их напрягать начну! - Лена смотрит на меня с легким сожалением: угораздило же додуматься до дурацкого вопроса.
"Дурацкие" вопросы задают часто. Спрашивают, как уговорить наркомана завязать? Или как заставить? Что лучше: кнут или пряник? Отвечает честно: "Не знаю. Не могу советовать". Потому что каждому - свое. Она сама завязала, только потому, что повезло (да-да, повезло!) попасть за решетку. Но среди ее знакомых есть такие, кто и отсидев заряжал шприц. Равно как есть спрыгнувшие с иглы на воле, вне изоляции. Кто-то находил стимул в творчестве, кто-то в вуз поступал, другие женились, а у одного, не выдержав, умерла мать, и он, пусть поздно, но одумался - все по-разному. Панацеи нет. Иных и смерть матери не останавливает.
- Наркоманы, как все люди, индивидуальны! Понимаешь? - сигарета в тонких пальцах подрагивает: Лена нервничает. - Нельзя всем скопом рецепт выписывать!.. Я летом в Зеленогорск ездила, мне там встречу с молодежью организовали, я стихи читала... И какая-то женщина, педагог, что ли, тоже все допытывалась: "Что делать с наркоманами? Бороться как?" Я не выдержала и ответила: "Наркоманы не тараканы! Бороться с ними не нужно!" Как она взъелась! Типа того, что я наркотики пропагандирую. И многие меня так понимают - неправильно. От меня ждут, что я начну осуждать наркозависимых, а я этого не делаю, я не считаю, что нарки, все, как один, подонки. Да, попадаются и такие. Но ведь и среди трезвенников-язвенников есть плохие люди. Так же, как хорошие, есть и там, и там. И этих хороших надо не дихлофосом травить, а помогать им, поддерживать. Им это важно. Поверь.
Из повести "По дороге на тот свет": "САРА ВСЕГДА БЫЛА ОДИНОЧКОЙ, И ЕЕ ЭТО УСТРАИВАЛО... ОНА ПРИВЫКЛА ДУМАТЬ, ЧТО У НЕЕ ХВАТИТ СИЛ НА ЧТО УГОДНО. ОБЫЧНО ТАК ОНО И БЫЛО. СЕЙЧАС ЖЕ ЕЙ СТАЛО СТРАШНО ОТ ТОГО, ЧТО ОНА ОДНА. ХОТЕЛОСЬ ПЛАКАТЬ, УПАВ НА ЧЬЕ-ТО НАДЕЖНОЕ ПЛЕЧО".
ЛЮДИ НЕ ПРОХОДЯТ, КАК НАСМОРК
Ленину повесть кое-кто тоже наверняка за наркопропаганду примет. Очень уж смачно описаны соответствующие реалии. Едва не инструкции даются: как ханку варить, где дозу от ментов прятать. Никакого нравоучения, опять же... Просто это взгляд не со стороны и не сверху. Это взгляд изнутри. Лена знает, о чем пишет! Ее повесть, конечно, не совершенна. Но исповеди не мерятся литературными мерками! Мужество сказать. Пусть неумело, но выговориться до самого сокровенного, самого саднящего, до изнанки, - это важнее изысков сюжета и стиля. Лена недаром говорит о написанном: "Выплеснулось".
Да и кто, если не она? Коллега, узнав, что я пишу о Лене, пожала плечами: "Зачем? Наркоманы - это уже не модно". И ведь верно: наркозависимые, которым недавно, не скупясь, посвящали газетные полосы и часы в прайм-тайм, нынче почти не упоминаются. Однако тут, как у Чехова в "Острове Сахалине": "Суда часто садятся на мель и на камни. Гораздо чаще, чем о том пишут в газетах". Люди (подчеркиваю: не отщепенцы и не жареная тема для репортажа, а ЛЮДИ!), зависимые от наркотиков, никуда не делись. От того, что их превратили в фигуру умолчания, они не исчезли, не прошли, как насморк. Они по-прежнему живут среди нас. И среди нас умирают. А Лена Коростелева выворачивает душу за них всех. Повесть "По дороге на тот свет" начинается с посвящения тем, кто ушел до срока, и тем, кто еще жив. Заканчивается она словами: "ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ ОНА УМЕРЛА... ЕЕ ОРГАНИЗМ НЕ СПРАВИЛСЯ С ГРИППОМ... НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПО ВСЕМ ТЕЛЕКАНАЛАМ ГОВОРИЛИ О ТОМ, ЧТО УЧЕНЫЕ НАШЛИ ЛЕКАРСТВО ОТ СПИДА". Такая чуть-чуть наивная, чуть-чуть как в сказке надежда на чудо, пусть не для всех, для тех, кому удача дожить. Что им еще остается в кромешном равнодушии, их окружающем?.. Пока текст писала, вспомнила: в каком-то глянцевом журнале я наткнулась на "Советы психолога". Девочка спрашивала, как помочь подруге-наркоманке. Глянцевая психологиня рекомендовала... не помогать, а держаться от подруги подальше!
А на литературные лавры Лена и не претендует! "Я, - говорит, - просто сочинитель. Пишу, как иные вяжут: не потому что носить станут, а потому что нравится". Ее повесть печаталась в хакасском альманахе. Стихи, как уже говорилось, вошли в книгу "Поэзия третьего тысячелетия" (там всего 40 авторов - лучшие из 2000 желавших участвовать в антологии, и Лена - одна из 40). Но она сама ничего для своего продвижения не делает. "Двигает" минусинская энтузиастка - 79-летняя (!) Ирина Ефимовна Шадрина. Сама Лена даже стихотворения в отдельную тетрадку не записывает: листочки валяются по всему дому...
Пофигизм, конечно. Вот, к примеру, про Минусинск в открытую заявляет: "Ненавижу! Трясина какая-то. Мне здесь тесно всегда!" Но попытаться переехать в Красноярск, еще куда-то - нет. Или песни пишет, мечтает выступать, но на деле... караоке - и только. Подвизается кладовщиком. Вечерами, дома, все чаще тупо пялится в телик. Трясина засасывает, а она не слишком-то сопротивляется... Но упрекать ее за это нельзя! На сопротивление нужны силы. А у Лены сил не осталось - на другое растрачены.
Из повести "По дороге на тот свет":
"- ТЫ ЗАНИМАЛАСЬ ЭТИМ ПРОФЕССИОНАЛЬНО?
- ЧЕМ?
- НУ, В СМЫСЛЕ... ТЫ ГДЕ-ТО ПЕЛА?
- НЕТ, Я КОЛОЛАСЬ".
- Многое сквозь пальцы ушло... Так-то вроде все полноценно: и парень есть, и друзья, с родственниками все в шоколаде, и не безработная. Но понятно же: шансы упущены, года - тоже. Раньше думала: потом-потом, успеется. А теперь и хочется что-то в жизни изменить, да рутина не дает и, наверное, поздно уже...
Сигарета истлела. Лена замолчала. Но, мне кажется, она не договорила главного. Того, что наркотики - это навсегда. Даже если завязал, они не отпускают. Потому что наше настоящее зависит от нашего прошлого, а наше прошлое с нами до конца.
Лена Коростелева от прошлого не отрекается. У нее и сегодня - небо под глазами.
Комментарии:
Нет комментариев