Глава 2.
Проснулся я за столом лицом в дорожке кокаина, мне чертовски хотелось смерти, но этого нельзя было себе позволять, после всего, что со мной случилось. Горло просило воды, а мышцы гудели словно отбойник. Моя голова была наполнена не понятно чем, при этом болела невыносимо, а состояние тошноты лишь подбавляло жару в эту адскую кухню сатанинского произвола.
Нужно было для начала выпить воды с лимоном, он насколько я был просвещен, должен помочь. Но прежде необходимо встать и добраться до кухни.
С трудом ковыляя, наступаю на свернутую крышку от консервной банки и вспоминаю, что собственно сделал. Окинув взглядом руку, замечаю, что она цела и невредима, но тогда почему везде кровь?! Вот это было вопросом, возможно, вновь потекла из носа, может еще что, сейчас нужно было добраться до крана, а уже после думать, что и как я вытворял.
Ступив на кухню, я вновь увидел повсюду разбрызганную кровь и растерзанного напрочь кота, которого приютил не так давно. Это было не выносимо жутко и меня сразу вырвало, на белую дверь.
На кухне пить было невозможно и тогда, я отправился в ванную, правда, теперь уже боялся зеркала, поскольку вчерашние галлюцинации сильно пугали. Но мои ожидания к счастью не оправдались, и я наконец-то сумел утолить жажду. Сразу как-то полегчало, голова стала немного проясняться, хотя еще и была в нерабочем состоянии.
Меня пугало то, что я сделал с котом. За что ему это, я даже не помнил, как это все произошло, тоже в тумане. Хотя лучше и не вспоминать, ведь ужасно видеть случившееся, не говоря уже и про то, чтобы вновь переживать происходящее. К тому же его нужно было хоронить, ведь скоро запах сильно разойдется по дому и будет постоянно напоминать о случившемся; чего мне явно не хотелось. Я отправился с трудом перебирая ноги на кухню, чтобы забрать его и закопать у дерева, как это делают в фильмах главные герои хороня своих любимцев.
С трудом сдерживаясь, собрал кусочки, что нашел от кота и положил в черный пакет. На моих глазах были слезы, ведь за такой короткий промежуток времени, я все же сумел полюбить этот комок шерсти и привязаться. Люди меня не так сильно тревожили, ведь они умеют врать, а мой кот нет. Он просто терся о ногу, когда хотел, играл, как хотел и в большей степени напоминал меня, я целиком и полностью видел в нем себя самого. Такой же бестолковый и живущий своими желаниями, не обращающий внимания на моду и внешний мир кот.
Выйдя на улицу, меня встретил хмурый день весны, в небе повсюду нависали свинцовые тучи, что готовились смыть мое сгнивающее тело, за содеянное. Я был не против такого исхода, но боялся лишь, что не успею похоронить своего пушистого питомца.
Выкопав яму метр на метр у дерева, аккуратно положил пакет и произнёс:
- Прости …
Из глаз вновь потекли слезы, и я принялся закапывать труп, бросая осторожно поверх пакета землю. Тем временем небо хмурилось все сильнее и казалось начало со мной лить слезы, как бы сочувствуя мне, в случившемуся помутнении разума.
Это было не выносимо, с каждой новой лопатой я себя ненавидел сильнее и все эти дурацкие эксперименты, что устраивал для своего сознания в поисках новых ощущений, ненавидел с невиданной силой. Кому теперь от этого легче?! Вопрос, у которого нет ответа, потому что оправдания ему нет и такую цену, я явно не хотел нести с собой, она была слишком большой для меня. Все на что я мог надеяться, что это длилось не долго, и он не мучился от боли, которую я ему в тот момент причинял.
Закопав его я встал напротив могилы и закрыв глаза молчал, под разошедшимся с ужасной силой звуки разрядов молний, сопровождающиеся сильным ливнем. Мне было плевать, если я заболею, ведь я уже никому не нужен и то существо, о котором заботился, оказалось мной убито не за что. Я безответственный кусок дерьма, который слишком много думает и мало делает!
Вспомнив молитву начал произносить:
Пресвятая Троица, помилуй нас.
Господи, избавь нас от грехов;
Владыка, прости беззакония наши;
Святый, приди к нам и исцели
Наши душевные болезни, ради Твоего имени.
Слава Отцу и Сыну и Святому духу, и ныне и присне и во веки веков. Аминь.
Лил слезы я или это был дождь, я не знаю, мои эмоции сейчас и без того были напрочь расшатаны, к тому же желание убить себя не покидало моей головы из-за приема наркотиков.
Я задумался: Кто мы? Зачем мы? Почему все так, а не иначе? Такие вопросы приходят, когда с тобой случается ужасное дерьмо, в которое зачастую ты вляпался сам. И чем нам хуже, тем сильнее мы мечтаем о чуде, прося у Бога избавления, искупления и прощения своей никчемности. Почему когда мы счастливы, не помним о Боге? Почему каждый считает себя лучше чем любой другой хотя и прячет это внутри от осуждений, поскольку доказать это не может и утешается дома с бутылкой горячительного или в компании глупых друзей, где он кажется умнее прочих, ведь кандидатур на его мудрое место нет.
Мы склонны лишь к разрушению, все, что нами созданы однажды разрушится, сгорит или сломается. Любовь для нас не больше попадания органов и ценится ли она? Даже наша благодарность родителям зачастую носит в себе потребительский характер, в прочем, как и вся наша жизнь. Зачем ты живешь человек? Вопрос, которому мы придумываем сотню объяснений, но не было бы такого который нельзя оспорить новым или просто вопросом, а зачем или почему?
С приходом худого в дом, ты спрашиваешь себя теми вопросами, которые не были раньше важны. Сразу хочется понять, зачем все и нужно ли это, мозг занят тем, что ищет положительные стороны, поскольку эгоистичное и звериное воспитание дает о себе знать. Мы ждем помощи от тех, кто нам раньше был никем, просто серой массой без лица и вероятно справедливо то, что помощи ждать не приходится за сделанную собой худобу и наплевательское отношение, к окружающему миру.
Порой же мы так вцепляемся и пытаемся дать корни в чужом теле, что забываем о желаниях другого человека, в результате чего он и уходит. Справедливо. Все, здесь справедливо теряя уверенность в своих знаниях, думал я.
Мы бежим в ту религию, в которой нам удобней оправдаться, за свою безысходность или же ничтожность по отношению к другому существу. Возможно поэтому, столько ее видов, которые говорят о схожих вещах; очисть душу и будь благочестив.
Дождь потихоньку стихал, ровно, как и моя ненависть, направленная на самого себя. Свинцовое небо находило просветы для глаз и давало шанс увидеть надежду из промежутков голубых просветов, в которых выливались лучи солнца, играя своей теплотой с природой и тем политическим строем, что можно увидеть, глядя в окно из своей темницы под названием дом.
Я встал с колен, хотя даже и не заметил, как на них оказался. В последнее время все было мимо моих глаз и на бессознательном уровне, что явно не могло нравиться, никому в своем уме.
Домой я пошел сразу в душ, аппетита не было уже давно, спать нормально наркоманы не могут. Постоянно болели мышцы всего тела, ломало суставы, и мучили бесконечно текущие слизистые отделения, из-за чего и хотелось часто пить. В душе я менял воду, то на теплую, то на горячую. Организм сам наверно не понимал, что хочет из-за того сбоя естественного протекания дофамина наркотиками. Поскольку кокаин блокируют природные механизмы обратного захвата дофамина, увеличивая его концентрацию в синоптическом пространстве. А я ведь не только кокаин принимал. Так что уверенно утверждать что-то невозможно. В этом мире вообще что-то уверенно невозможно утверждать.
У меня начиналась ломка, руки тряслись, и периодически вырывало, я боялся, что кто-нибудь узнает о том, что я сделал с котом и меня запрут в белые стены наркологии или психиатрии.
Спать я давно нормально не мог и так просидел всю ночь в страхе, судорогах, рвоте, разовом кровотечении из носа и постоянным потекании слизистой. Голова кружилась, и я постоянно старался пить воду, чтобы синдром отмены легче протекал для организма. Пора было завязывать со всей этой дрянью; ах если бы я знал раньше, когда решился на первую дозу, то разбил бы голову дилеру от злости, но сейчас уже поздно. Сам виноват, в конце то концов.
Я понимал, что сам справиться не смогу уже, да и книгу в этих стенах не смогу написать хорошую. Слишком эти стены давили и напоминали обо всем, что было не хорошего в моей долбанной жизни. Я раньше не знал, на что ее тратить, кроме как на идеализацию своих творческих идей.
Сидел все, думал и заметил, что есть такая категория людей, которые как айсберг. Сверху недалекие и холодные, а внутри под толщей воды огромные и интересные. Мы схожи с айсбергом очень сильно. Показываем меньшую часть себя, но при этом не исчезаем полностью под водой, ведь лёд легче жидкого состояния, но и большую часть вытащить не можем из-за всемирно известного закона земного притяжения, что открыл Ньютон.
Сейчас я записывал свои мысли, но они не имели той цены, что я за это плачу. Уж слишком это невыносимо и порой уже хватаешься за что-то такое, что могло бы тебя прикончить, но останавливаешься из-за страха неизвестности того что там, за смертью тела. Но жизнь ли то, что я имею? А это тоже интересный вопрос. Мы же в целом не знаем что такое жизнь, от чего и продолжаем искать ответы, оставляя за собой годы поисков, передавая своим детям доводы, да выводы своей жизни. На что мы надеемся и что мы хотим, в корне определяет, то к чему мы придем в конце.
В обед я решил выйти во двор, но остановился у окна с кружкой кофе. Не смог преодолеть себя и мысли о тех взглядах, что на меня бросали обычно на улице люди.
Солнце светило ярко играя лучами с листвой деревьев, заметен был слабый, но упертый ветер в ветвях клена напротив. Трава прорывалась около двора и в огороде, в котором мне не нужно было абсолютно ничего. Я не умел возделывать землю, может это и зря, что даже не пробовал. Лениво плыла по заросшей тропинке бабулька мимо двора, качая головой при этом глядя в пустой огород. Видимо для нее это было дико, так небрежно относиться к земле. Хотя в чужом огороде всегда все хуже, так что осуждение стоило бы ожидать либо из беспечности к земле, либо из ревности к красиво возделанной почве. Так что мне было нисколько не обидно, но это ужасно раздражало. Хотя мне с ней детей не крестить, как говориться.
Вновь начались судороги, и заломило суставы. Я тихонько скулил у окна и проклинал весь свет, потому что так становилось легче. Вообще все, что меня спасало это то, что я считал: чем сильнее болит, тем легче мне будет потом. Но боли, порой были чрезмерно интенсивные и болезненные. Все это больше нельзя было терпеть, и я решился договориться с психбольницей о том, чтобы обо мне там позаботились, но без каких либо документов куда-то и промываний мозгов. Не хотел, чтобы кто-то знал, поскольку это могло бы испортить карьеру писателя, ведь реакция может быть разной после такого.
К счастью психиатрическая больница была рядом, и я быстро добрался до нее в момент, когда стало чуточку легче. Люди встречали не радостными взглядами, каждый как-то старался осудить, а мне было плевать, внутри я всех ненавидел в ответ.
Войдя внутрь со стороны приемного отделения, обратился к женщине:
- Здравствуйте, могу я видеть главврача?
- Добрый день, а вы, по какому вопросу? – Ответила она.
- Личного характера, нужно переговорить с глазу на глаз.
- Сейчас позвоню, подождите на лавке, - жестом показывая, произнесла, - я вам сообщу, что он сказал.
Через десять минут мужчина в белом халате преклонных лет сам подошел ко мне и сказал:
- Добрый день, я Игорь Владиславович, главный врач в этой больнице, пройдемте со мной.
Я кивнул и проследовал за ним, по белым коридорам с синим низом стен. Впрочем, такую окраску часто можно было встретить в разных местах, и видимо здание изначально не было предусмотрено для подобного места, ведь обычно используют кремовые цвета для психологического спокойствия больного. Что является немало важным аспектом лечения.
- Что вы хотели? – Присаживаясь за стул, поинтересовался он. Показывая жестом и мне сесть.
- Скрывать не стану, - начал я, - у меня есть зависимость от наркотиков, но я не хочу это афишировать и где-либо фиксировать. Поскольку являюсь писателем, и это может повредить моей репутации. В долгу, как говориться не останусь и буду платить в месяц столько, сколько посчитаете нужным. О да, здесь я продолжу писать книгу, если вы позволите, конечно.
Он задумался и начал задавать разные вопросы касательно, времени и того, что я употреблял. Через время раздумий, сказал:
- Как себя сейчас чувствуете?
- Судороги периодические, хандра, апатия, спать не могу. – Отвечал я.
Он вытащил какие-то таблетки и дал мне, сказав:
- Примите таблетки и приходите желательно сегодня с вещами, поскольку вы запустили себя, но организм у вас сильный еще, я подмечаю, что еще и долго это длиться не будет. И никаких наркотиков с собой брать нельзя, ослушаетесь, справляться будите сами в наркологии. Обо всем остальном расскажу позже. По поводу денег я вам позже сообщу.
- Хорошо доктор, я как можно скорее вернусь обратно. – Проглатывая таблетки, ответил я.
Они может, не действовали, может я рана начал ожидать результата, но, по крайней мере, была возможность, своей свободы от этого кошмара, что я сам глупой своей головой когда-то начал.
Выйдя на улицу, я закурил и с неким облегчением побрел до дома, собирать вещи. Самое главное это было то, что я теперь мог рассчитывать на помощь, если со мной что-то случится и новые впечатления для написания романа, действия которого переносятся именно туда, куда я решился отправиться для решения своих проблем. В целом я убивал двух зайцев сразу, помощь в решении с наркотиками и продолжение романа, который недавно начал писать.
Вообще же странно, что человек, когда узнает о чем-то для него хорошем, явно обретает силы для дальнейших действий. Стимул это подкрепленный энтузиазмом или что еще, сложно сказать. Скорее всего, взыгрывают гормоны счастья, от чего и проявляется энтузиазм, который рисует стимул, иначе говоря, финиш своих начинаний. Что в принципе, одно и тоже.
Погода была теплой и большинство людей ходили в футболках. Я же шел в легкой куртке, боясь, что вдруг неожиданно начнется озноб или что-то подобное. К тому же она бы защитила от царапин, если бы я упал.
Дорога, покрытая лужами, приближалась к дому, а я все боялся за то, что люди узнают, о том, что я сделал с котом. Это заевшая тревога меня сильно раздражала, да и само, раздражение, от которого я злился на людей, меня тоже раздражало. Возможно даже большим чем само, раздражение. Мысли повторялись, как и слова о которых я думал, так и мысли, так и слова. И вот опять, все снова в моей голове включило реверс. Принято это называть загоном. Хотя зная, что это, легче не становилось ни человеку, знающему об этом, ни мне, владельцу, что испытывает это на себе, не имея к этому никакого желания.
Погода не хмурилась к радости, но периодически выплевывала брызги дождя. Видимо дожимая остатки из себя. Думая обо все этом, я вспомнил о том, что люди обычно в детстве представляют, вдруг кто-то с неба писает на них сверху и смеется, глумясь над обитателями данной экосистемы.
Зайдя домой, я начал собирать сумку. Скидывал одежду, предметы гигиены, тапки, электронную книгу и собрал ноутбук, чтобы продолжить писать. Взял с собой денег и сел на дорожку. Думал о том, что тяжело покидать вроде как родные стены, но с другой стороны приятно, ведь именно в этих стенах со мной творилось невообразимое. Окинул напоследок взглядом кухню, поднялся на ноги и рванул из дома. Убираясь подальше от этого кошмарного места, которое для меня стало мастерской мазохиста на какое-то время. Именно на какое-то время, ведь я не знал, сколько дней там пробыл; из-за галлюцинаций я мог вполне пропустить пару дней, сходя с ума в океане своих фантазий.
Мне все еще было плохо, но внутри томился надеждой, что однажды все образумится и теперь-то будет хорошо. Может таблетки доктора на меня действовали, может я сам начал вырабатывать больше гормона счастья. Но как бы там, ни было, от зависимости это меня не избавило, я все еще хотел новой дозы, для облегчения своих мук и пока шел, один раз даже чуть не повернулся, чтобы пойти к торговцу за медленным ядом.
Комментарии:
Нет комментариев