Антинаркотический транснациональный интернет-конкурс "Майя" (Maya). Видео, фото, плакаты, рисунки против наркомании и алкоголизма

Употреблять наркотики мой младший брат начал, когда ему было семнадцать лет. Или шестнадцать, не помню уже, надо спросить у мамы, она наверняка помнит год, и даже месяц и день. Я к тому времени жила отдельно, у своего будущего мужа, была поглощена своей личной жизнью и события дома, одинокая мамина борьба (родители развелись, когда мы были маленькие) против героина доходила ко мне сводками «с линии фронта».

Я всегда любила своего младшего братишку. Потому что другого у меня не было. Он был младше меня на пять лет. Когда наши родители разводились – мне было десять лет, ему пять, и Женьке приходилось гораздо труднее, чем мне. Потому что, если десятилетний ребенок, глядя на скандал двух взрослых и, вроде бы, разумных людей, может уйти гулять на улицу, подышать или почитать книжку, то пятилетний может только в ужасе плакать.

Я утешала Женьку, и с тех пор у меня появилась некая ответственность за него. После развода у мамы обнаружилось заболевание крови, и она на месяц уехала в санаторий. Это было зимой, мы с братиком остались на попечении двух бабушек, к слову сказать, совершенно не выносивших друг друга. Я возила Женьку в школу на санках – он был сонный, капризничал и злился, а я волочила его в темноте, сквозь утреннюю метель и сугробы… Иногда мне кажется - я до сих пор везу его на саночках. И нет ничего важнее этого груза за спиной, хотя у меня давно двое детей и вроде бы есть, кого таскать за собой.

Когда мама начала подозревать, что с Женькой не все в порядке, на самом деле было уже поздно - они кололся «по самое нехочу», выносил из дома вещи и продавал, занимал деньги – в общем, весь «джентльменский набор».

Временами мама заставала Женю в совершенно невменяемом состоянии. Например, брат однажды имел долгую и содержательную беседу с кухонным полотенцем. Причем искренне считал его своим другом по фамилии Варенуха. Женя долго и конструктивно обсуждал с приятелем предстоящую поездку за героином, причем проявлял недюжинную логику и отличные навыки эффективной коммуникации. Гораздо позже, посещая психолога, и занимаясь в группе личностного роста, я узнала о «гештальт терапии», предприняв беседу со стулом. Тогда-то я и вспомнила давние Женькины эскапады, сочтя их не чем иным, как своего рода, гештальт-практиками.

Но далеко не всегда было забавно. Когда брат вынес из дома и продал обогреватель, который мама очень любила - она решала бороться. Первым дело мама оборудовала бункер - стащила в свою комнату наиболее ценные вещи и вставила железную дверь. Чтобы защитить свои владения с тыла – сварила решетку на балкон, чтобы квартиру ненароком не обворовали друзья брата– наркоманы. Спустя много лет, когда мама решала эту квартиру продать, потенциальные покупатели шарахались от железной двери и думали, что здесь мучили и держали взаперти невинную старушку. Квартиру покупать, разумеется, боялись.

Следующим маминым шагом стал поход к психотерапевту, в группу созависимых. Она приняла идею, что близкие зависимого человека страдают едва ли не больше его самого, и им нужна помощь в первую очередь. Лечение Женьки ничего не давало – когда сил добывать деньги и колоться у него не оставалось, он приходил и сдавался. Отлежавшись на «детоксе», брат начинал колоться с удвоенной энергией. Поэтому мама решила подлечить уже себя. Результат оказался неожиданным, не только для Женьки, но и для меня – мама выгнала брата из дому. Так как психолог объяснил ей, что незачем потакать пагубным пристрастиям.

Женька нашел приют у бабушки. Мама появлялась там раз в неделю и приносила шоколадное молоко и булочки с маком. Женька кололся, засыпал с сигаретой, несколько раз, чуть не спалив бабушкину квартиру. Я в это время строила отношения и ездила на работу в другую часть города, Как-то раз в маршрутке я повстречала своего брата. Я поначалу даже не поняла, что этот парень в серой ветровке с капюшоном, пристроившийся на ступеньках маршрутного такси – мой брат. И, почему-то, я стыдилась его окликнуть. Хотя давно его не видела и сознавала, что передо мной - мой самый лучший, самый любимый младший брат. Невооруженным глазом было видно, что с ним не все в порядке – он клевал носом, мотался из стороны в сторону и, по-моему, не заплатил за проезд. Выходить нам было на одной остановке, и здесь - на пустынной вечерней улице, я его окликнула.

Мы дошли вместе до бабушкиного дома, и я спросила – может быть, ему что-нибудь нужно? Женя сказал:

- Знаю, что напрасно просить у тебя денег, но было бы здорово, если бы ты купила мне сигарет и лимонада – вон в том ларьке.

Я и купила своему маленькому братику то, что он просил. Женя пошел к бабушке. Я пошла домой. Шла и плакала, благо, было темно, и никто меня не видел.

Иногда мама звонила мне и рассказывала - как продвигаются дела, что сказал ей психолог и что вытворил Женька. Однажды мама произнесла фразу:

-Знаешь, я уже не могу больше на все это смотреть. Иногда мне хочется, чтобы он уже наконец-то умер от передозировки. Один раз оплакать, забыть - и не мучиться больше. Ты не представляешь, в каком кошмаре я варюсь ежедневно.

Страшно услышать такие слова от собственной матери. Да еще и про своего любимого младшего братишку, которого ты помнишь трехлетним белокурым хулиганом, с пухлыми ножками, лукаво и влюблено заглядывающим тебе в глаза.

В эту же ночь мне приснился сон:

ЖЕНЯ УМЕР И ЛЕЖИТ В ГРОБУ. Мы хороним его, гроб стоит на улице – вынесли для прощания. А погода просто отвратительная – проливной дождь. Вода капает прямо ему на лицо, стекает по синим щекам. Воды уже так много, что Женя лежит в воде, она наполнила половину гроба. Не помню, какое ощущение внушило мне наибольший ужас – ощущение того, как ему, должно быть, холодно. Страх, что мое единственный братишка – неживой. Но я проснулась с криком и слезами посреди ночи, и позвонила маме.

-Мама, это совсем не легче будет, если Женя умрет. Такая сильная боль, так страшно, что, наверное, надо попытаться сделать еще что-нибудь.

И, наверное, мама решила попробовать еще раз. Все совпало – моя свадьба – то, что Женька на ней побывал, увидел, как много бывает друзей и радости. Мамина готовность или то, что он опять устал ежедневно добывать деньги на дозу – в итоге мой брат попал на программу «Двенадцать шагов». В нашем городе Новосибирске это была свежая идея, и работали на ней профессионалы. Подробностей я не помню, но элементы групповой психотерапии, там явно присутствовали – круг, правила, осознанность и анализ. Если учесть, что занятия проходили ежедневно по пять – семь часов в день, что можно представить, что личностный рост на такой терапии шел полным ходом. Женя узнал много нового – например, чем умнее человек, тем сложнее ему перестать быть зависимым – ибо изощренный мозг всегда придумает лазейки, почему надо продолжить пить или колоться.

В мои обязанности входило возить брата на занятия и привозить оттуда – потому, что в первое время лечения, как никогда, была велика опасность срыва. Например, в обеденный перерыв парни собрали деньги и отправили наиболее вызывающего доверие ученика за булочками – попить чаю. Он больше не вернулся. Поэтому я и сопровождала своего великовозрастного детинушку, давала ему мелочь на сигареты, развлекала анекдотами и водила к себе на работу. За спиной отчетливо маячил призрак саночек.

Через пару месяцев дышать стало чуть посвободнее – Женя начал ездить на программу «12 шагов» сам, более того - его взяли волонтером.

Много всего дальше было - Женя завел девушку, и когда уже все, казалось бы, наладилось – однажды утром к маме ворвались сотрудники правоохранительных органов и увели брата в наручниках. Оказывается, еще полгода назад, будучи «под кайфом», Женя, находясь за рулем, врезался в автобус. Потом задел бампером женщину, и, в довершение всего, сбил светофор. Совершенно забыв этот эпизод своей биографии во время лечения, Женя не приходил на беседы к следователю и делал вид, что не получает телефонограммы. Следователь принял решение посадить Женю в СИЗО до суда, чтобы иметь, так сказать, беспрепятственный доступ к моему брату.

Конечно, отдельная песня, чего всей семье, включая моего мужа, стоило вытащить Женьку из тюрьмы в его День Рождения – мама боялась, как бы он так не сорвался, в СИЗО, от расстройства-то. Все кончилось хорошо.

Мой брат выжил. И окончил театральный институт. Создал свой театр, и его пригласили в Америку в знаменитый на весь мир цирк. Он до сих пор не может выносить запах шоколадного молока и булочек с маком.

А вот мой двоюродный братишка умер от передозировки. Хотя официальной причиной смерти назвали сердечную недостаточность. Тетя нашла его утром уже остывшего. Мы вместе выросли и были ровесниками. Васька был единственным сыном у моей тети.. И очень похож на моего брата Женьку. Все было, как в моем сне - гроб, толпа родственников, синие щеки. Только дождя не было – был солнечный июньский день. Солнечный июньский день…

 Мне было трудно вспоминать, и трудно дышать, когда я пишу все это.