"Настоящий психопат - это тот, кто действительно понимает суть происходящего"
Уильям Берроуз
Очередной бессмысленный вечер, пропитанный запахом человеческого пота и гнилых зубов. Окунаясь в эту омерзительную затхлость, лавируя между мальчиками-катамитами, что улыбаются всему окружающему натянутыми улыбками, то и дело, облизывая пунцового цвета губы, на которых еще запечатлены поцелуи вчерашних денег, честно заработанные унижением, ставшим уже нормой в этом мире, я помышляю о побеге. Заглядывая в пасть собственному, раскрывающемуся подобно лепесткам сказочного лотоса, голоду, понимаю, что желание удалиться есть, но вот от чего именно бежать - это большой вопрос. Среди неоновой рекламы, холодного тумана и ничего не несущих за собой лиц, среди мыслей, скачущих, словно шкала Рихтера во время сильного землетрясения, среди лицемерия, что я принимаю в себя, подобно воздуху, выдыхая в ответ точно такое же лицемерие - где-то среди всего этого есть выход. Но, не нужно быть гением, чтобы понять, что прежде чем делать шаг, необходимо понять, куда и зачем ты его делаешь. Я никогда не был импульсивным, поэтому нити спермы, свисающие с напряженного члена, немного раздражали меня. Из раковины вечно кривой ухмылкой косился шматок блевотины, уже засохший, покрывшийся коркой, с мухами, рассекающими воздушное пространство этой комнаты. Мир самолично совершил над собой вивисекцию, то, что он увидел у себя внутри, ему не очень понравилось... Но... Лицемерие! Можно плюнуть на все и спокойно жить дальше, забавляясь человеческими душами, словно бы игрушечными солдатиками. Ведь на деле - ты точно такая же игрушка, как и все остальные. Марионетки, дергающие за веревочки кукловодов, что, в свою очередь, дергают за веревочки их самих. И вот результат этого глумления над личностью, над собственной психикой: безумие этого мира становится нормой. Пройдет еще пару десятков лет, и мы вовсе перестанем говорить о такой ерунде, как распотрошенное тело пятилетней девочки, над которой издевались семеро взрослых мужчин, тело - что подобно миру, с выпущенными наружу кольцами кишок - болтается на фонарном столбе одного из районов моего города. В данном случае, город символизирует собой мир, краски витающее в воздухе - эмоции (именно потому, в любом случае все цвета обязательно сводятся либо к черному, либо к белому - и то и другое, цвет смерти), тело малышки с поблекшими глазами (один из которых выпучился и буквально висит на щеке) - человечество. Абсурд в том, что те семеро извергов (в принципе, хорошие ребята, карьера, семья, точно такие же дети в элитных школах и садиках - все, как и должно быть, представительский класс, следующий по неписанному закону Стабильности и Коммерции виновным просто быть не может) тоже представляют собой человечество. Насилие порождает насилие. Ведь в определенном смысле слова, явление невинности в развращенном мире уже есть насилие над законами этого мира. Это вызов, провокация. Меня рвет, в животе после этого противно ноет. Мальчики-катамиты улыбаются, вытирая со своих накрашенных лиц мой желудочный сок. Они кивают мне, за скромную сумму (а при желании это можно проделать и бесплатно) предлагают свою попку. Хитрецы! "Но я ведь не такой!" - вот он, очередной и самый распространенный шаблон нашего поколения. Мальчики, пинающие метросексуала лишь за то, что завидуют его стилю. Девочки, краснеющие при упоминании анальных пробок и вибраторов с пупырышками, длиной достигающих до полуметра. И после всего этого невольно всплывает вопрос: откуда же этот тайный интерес, что таится в глазах, за стеной смущения. "Мы не такие!" - и после этого следуют групповые изнасилования, хлюпающий неприятный секс в темноте подъезда (непременно под звуки гудящего лифта и хлопающих квартирных дверей), безбашенные вечеринки, что заканчиваются неизменно пролитыми слезами, пролитой кровью и разбрызганной по лицам спермой. Кошки, деловито наблюдающие с дорогих кресел (отец привез из Франции; мать заказала по каталогу) за несвязным процессом соития, когда пьяный мозг и вовсе не понимает, в какое конкретно отверстие пытается залезть член. Взмахи ресниц, много (или мало - в зависимости от того, что было принято) слюны, бесполезного сопения, сдавленных вздохов и отвратительных шлепков плоти о плоть. Раскрепощенность породила не только генный сдвиг, она принесла деформацию менталитета, видоизменение культуры (как если бы ее подвергли принудительной лоботомии, причем использовали для этого инструменты плотника или садовника) и - как следствие - множественные вытекающие отсюда разговоры о давно уже потерявших смысл идеалах, таких как "семья" или "свобода". Физическая свобода, в первую очередь, начинается с внутренней свободы. Человек современный, в силу собственной глупости, давно уже разграничил понятия "семья" и "свобода", придя к совершенно необоснованному выводу, что одно немыслимо в присутствии другого. Результатом этого стало значительное увеличение числа абортов. Эллисон Харлан в свое время написал рассказ, в котором говорилось о колонии абортированных детей, сумевших выжить в теплых глубинах канализаций. Так вот, со времен Харлана эта колония наверняка уже разрослась в огромный мегаполис, со своими фирмами, канторами, корпорациями, брокерами, юристами, бухгалтерами и, конечно же, политиками. Только представьте себе: мир абортированных людей, построенный по ту сторону логики и морали. Мир, что, несомненно, повторит все ошибки мира нашего (если данный термин здесь уместен). Интересно, а что случится, когда абортированные люди начнут совершать аборты, смывая эти истерзанные кусочки окровавленной плоти в свои унитазы? Круг замыкается. А ведь, быть может, мы тоже - не что иное, как лишь следствие неудачного аборта некоего высшего существа. Следствие, сумевшее, подобно грибку, достичь размеров целой цивилизации! Уникальны ли мы?! Меня снова рвет, мальчики-катамиты, что еженощно подставляют собственную совесть под извращенное надругательство, улыбаются еще шире. Что я принял? Какова дерьма я нажрался, спасаясь от глупости под названием жизнь? Да и что я искал по ту сторону, в особенности, если учесть что нынешняя Коммерция (а так утверждал Фредерик Бегбедер в своем романе о мире рекламы) уже вовсю торгует смертью. Смерть нынче не что иное, как товарная марка, этакий модный бренд, наряду с такими светилами, как всевозможные "Apple", "Соcа-Cola", "Nestle", "Adidas" или "Mercedes"... Даже на том свете тебе не спрятаться от того, кто ты есть, от мира абортов, в котором ты родился. Помнится, я послал ее. Почему? Я - молодой, предприимчивый, еще не видевший мир, не нагулявшийся, живущий с ложным представлением о свободе, - сказал ей - глупой, доверчивой, бессмысленной, с хорошим телом и упругой грудью, - о том, что мы не можем быть вместе. Вы знаете, как это звучит. Проблема во все времена одна и та же, и женщины всегда ноют на один лад. Мужчины ушли не дальше - отмазываются они одними и теми же словами. Словно бы существует два справочника - для обоих полов - о том, что говорить в таких вот ситуациях. Справочники эти безнадежно устарели, но писать новые никто не берется - нахер надо?! Так вот, она оказалась беременна. По глупости, среди сигаретного тумана, застилавшего комнату, под звуки песни "Please, don't go" группы Barcelona (а я больше чем уверен, что не одна она оказалась в такой ситуации в тот момент - уж больно хороша была песня), всеобщего крика и гвалта, практически полностью погрузив свой член в нее, я засмотрелся на свой накаченный живот и не заметил, как кончил. Поверьте мне, случается и такое! И вот, на тебе! Незамедлительно явился результат, а на меня обрушился нескончаемый поток слез, сквозь который изредка пробивались слова "папа" и "мама". Типичный страх ребенка перед ответственностью за проступок. В этом проблема современного воспитания: если бы "папа" и "мама" с раннего детства рассказывали своим детям о том, что вытворяли они сами - все было бы гораздо проще. Но результат всегда на лицо: любопытный ребенок (а чаще это девочка) после пьяной ночи в компании четырех парней пытается рассказать хмурому папе (что сам в юности нередко баловался бисексуальными связями) о том, как так вышло, что тест на беременность дал положительный результат. Вины ребенка тут нет (как и не было вины той несчастной растерзанной девочки, что была вздернута на фонарном столбе - кстати, насильников оправдали за недостатком улик), в этом есть вина общества, стремящегося абстрагироваться от того, чем, в голой сути своей, оно и является. Нынешнее положение культуры заключено именно в том, чтобы служить поверхностным фоном для сокрытия абсолютного культурного разложения общественности, что, по мне так, сокрыть может только ядерная бомбардировка. Но атомных грибов больше не будет, хотя, думаю, они бы прекрасно смотрелись из моего окна. Не так устрашающе, как УЗИ, на котором ты видишь крохотную точечку, и добрая тетя-доктор улыбаясь сообщает тебе, мол, вот она - твоя ляля - а глаза несчастной девчушки, с которой - так уж и быть - тебе пришлось сходить к акушеру, буквально-таки светятся от полыхающей в них надежды. Слушайте, что я вам скажу, друзья мои, да-да - вы, что зависаете на тупых интернет-сайтах и мните себя величайшими гениями на планете (кто-то даже ухитрился разделить всех этих псевдо гениев на три группы - кто-то из обитателей самих этих сайтов, естественно; и, кажется, он - или это была она? - назвал это Кодексом). Так вот, надежда той девочки по силе своей затмит любой ядерный взрыв (даже тот - самый мощный - от бомбы "Большой Иван") - это сильнейшее женское оружие. Естественно, как и всякому живому существу, мне пришлось спасаться бегством. И вот я здесь - неведомо где, неведомо под чем, в окружении третьесортных шлюх с гниющими влагалищами и педиков, что болеют СПИДом. Среди наркоманов, вспарывающих горла собственным матерям ради дозы джанка (называйте его как угодно: товар, продукт, обезьяна, или приевшееся всем - героин) и извращенцев всех мастей, что темными душными ночами мечтают о маленьких девочках с голубыми бантами и в беленьких чулочках (а мечтают они, преимущественно рвать эти чулочки и эти банты и, естественно, этих девочек на мелкие кусочки, утоляя свою жажду крови), но искреннее возмущающихся, когда по телевизору показывают о преступлениях, совершенных над малолетними детьми (смотри выше, о групповом изнасиловании девочки семи мужчинами). Я с радостью наблюдаю за распускающимися в воздухе яркими цветами собственных галлюцинаций, я разговариваю со своей сигаретой, и с дымом, что поднимается с ее кончика, и даже со своим членом, который - естественно - не видит за собой никакой вины. Признаться, я и сам не понимаю, в чем именно я виноват. Неужели малюсенькая точка на мониторе УЗИ может стать причиной стольких бед? Угрызения совести?! Вряд ли! Я ни в чем не виноват, только в том, пожалуй, что у меня хороший пресс и мне это нравится. Она ведь тоже хороша, чувствовала, что происходит, могла бы как-то подать сигнал, или толкнуть меня ногой (а судя по обилию смазки, я бы моментально выскользнул из нее, даже не осознав, что произошло, и оросил бы своим семенем кровать, пол или стену). Но она ничего не сделала. И потому, как и всякий представитель homo sapience, я предпочел переложить ответственность на нее. Отныне, все это - ее личная проблема. И, никак не моя!
Ныне и присно, и во веки веков! Аминь!
Я улыбнулась своему отражению в зеркале и тихо повторила последнюю мысль:
- И, никак не моя проблема. Ее...Ее эта проблема! Аминь...
Нахмурилась, разглядывая собственное, плывущее по комнате отражение, круги под глазами, ярко-бледную кожу, дрожащие губы, родинку над правой грудью.
- Дура замороченная! - вдруг крикнула я в зеркало и показала сама себе зубы, желтые от никотина.
А потом, из глаз брызнули слезы.
- Дура... ее эта вина... она не смогла контролировать себя... а не ты... не ты... - закашлялась, выплюнув на руку густой комок слизи. - Ты не виноват... вернись...
Потрогала рукой еще не оформившийся живот. Всего-то там какой-то месяц с лишним...
- Моя и твоя ляля...
Вновь разрыдалась, сползла на пол, царапая обгрызенными ногтями собственные бледные груди.
- Твоя и моя...
В голове взрывались атомные бомбы. Мир был ярок и прекрасен. Прекрасен в своей ужасающей пошлости, в этом бесконечном кошмаре, в этом потоке судеб, что напоминали мутные капли мужского семени, уникальные, с точки зрения генетики - лишь один из миллиона сперматозоидов достигал цели. Остальные пропадали бесследно. Погибали, никому ненужные.
Вновь коснулась руками своего живота.
- Он наш с тобой, где бы ты ни был, чтобы не делал... с кем бы не спал... - шмыгнула носом, вытерла слизь над верхней губой тыльной стороной ладони. - Я могла быть твоей, а вместо этого... я тут... придумываю твои мысли... пытаюсь понять логику... ход твоих рассуждений... как станешь ты оправдывать свой поступок... как будешь юлитьЈ неизменно подводя все к нужному для тебя финалу... и эта наркота! Ведь твои мысли именно такие: взбалмошные, битые, лишенные всякого смысла, цепляющиеся за множество бесполезных фактов и факторов... И теперь вот это... Я постигла твою реальность, проникла в твое сознание - человек, отказавшийся от моего ребенка - и знаешь что? Внутри тебя, там, по ту сторону зеленоватых глаз и накаченного пресса... там... Кислота!
И вновь бессвязные мысли, обильный поток слез, судорожные всхлипы и бормотания, распластавшись на холодному полу в прихожей, под звуки завывающего на улице ветра.
И слова Дельфина, из старенького радио в маленькой кухоньке:
...бесконечное вниз стремление
Награжденное, солнца взглядом,
Принесет траве упоение,
Нас с тобой положит рядом...
10 июля 2010 года
Комментарии:
23.03.11, 07:20
Интересно, а как бы прокомментировали этот текст психологи?